Верхневарженские чтения. Послесловие.

"Вот уже три дня - и всё под впечатлением от мероприятия, на котором побывала.

Огромная благодарность и низкий поклон Ворошниной Тамаре Васильевне! Я была поражена тем уровнем краеведческой работы, которая ведётся в таком малочисленном поселении и в такой маленькой сельской библиотеке. У нас подобные мероприятия проводит районный краеведческий музей, а библиотеки, мне кажется, этим не занимаются. А тут поднят такой огромный пласт истории своей малой родины, проведена огромная исследовательская работа. Спасибо  Тамаре Васильевне и всем землякам за бережно хранимую память о прошлом.

Я на встрече читала  стихи о родной деревне и о родственниках, проживавших в Верхней Варже. Люди спрашивали, где можно найти эти стихи. Но в книгах, которые я привозила, есть только два. Поэтому отправляю Вам для "Варженских посиделок"

                                                                               С уважением, Н. Мохина. 12.12.2016

Надежда Мохина

В деревне Стрюково

По лугам некошеным,

по полям заброшенным

к малой своей родине

тихо пробреду.

Деревенька древняя

спрятана деревьями,

лишь один на взгорке там

домик на виду.

Дали необъятные,

травы непримятые.

Что влечет и манит так?

Дальних предков зов?

Поклоняюсь прошлому...

Только вот возможно ли

выплакать и высказать

к родине любовь?

Деревня в глубинке

Я помню деревню в далёкой глубинке

И дом на угоре в четыре окна.

В рябине блестит серебро паутинки.

Осенних берёзовых кос желтизна...

Конечно, никто здесь меня не узнает —

Мне было всего лишь четыре иль пять.

И вновь удивлюсь, что никак не устанет

Ушедшие годы кукушка считать.

Есть тропка с угора.

Есть с омутом речка,

А мельницы старой давно уже нет,

Как нет и тех лет,

           промелькнувших беспечно,

И тает, и тает их призрачный свет.

Такие селенья качает в ладонях,

Хранит их покой деревянная Русь.

В далёкой глубинке деревню я вспомню

И ей поклониться ещё возвращусь.

На родине

А вспомнит ли меня тот старый дом?

Да и сама узнаю я едва ли.

И тропка та припомнится с трудом,

Где ножки мои детские шагали.

Чужой старушке радостен привет.

Она теперь хозяйка в этом доме.

С тех давних пор

                     промчалось столько лет,

Что здесь сейчас всё ново, незнакомо.

Но озареньем прожитых секунд —

Мой детский день рожденья.

Как когда-то

Рябиновые бусы полыхнут,

Двоюродным подаренные братом.

Мне пять всего. Дошкольная пора.

Но как я бусы эти примеряла!

И августа вечерняя заря,

Как та рябина, ярко полыхала.

Ни бабушек, ни дедушек уж нет.

Родители — и те в годах преклонных.

Быть может, потому из этих лет

Я в прошлое своё иду с поклоном.

Пусть мысленно. И всё-таки притом

С волненьем задаю себе вопросы:

А вспомнит ли меня тот старый дом?

Узнают ли рябины и берёзы?

Тётя Катя — военный шофёр

Нелегко на восьмом-то десятке,

Но всё помнишь с девических пор,

Тётя Катя — солдат (не солдатка),

Тётя Катя — военный шофёр.

Снова в памяти стылые ветры

Или зной раскалённых дорог,

И мелькают опять километры

Бесконечных военных тревог.

Знаешь ты не по фильмам да книжкам

И снарядов пронзительный вой,

И потерю друзей — тех мальчишек,

Что из юности брошены в бой.

Вспоминать ты не любишь об этом,

Ты устало прикрыла глаза,

И в морщинке запряталась где-то,

По щеке прокатившись, слеза.

А над старой железной кроватью

Фотография — в рамке узор:

Смотрит хрупкая девочка Катя —

Ясноглазый военный шофёр.

 (Дернова Екатерина Николаевна, уроженка дер. Стрюково, проживала в г. Великий Устюг) 

Два дяди

Не шагали в победном параде

И не дожили вы до седин,

Два совсем ещё юные дяди:

Дядя Павел и дядя Фантин.

У войны — ни законов, ни правил,

Страшной маски не скинет своей.

Пал в жестоком сражении Павел —

Самый старший в отцовской семье.

Не видение, не наважденье —

Скорбных слов безутешная стынь,

Что геройски погиб в наступлении

Старший брат моей мамы — Фантин.

Кто сейчас нам об этом расскажет?

Эти дни видим только в кино.

Были б взрослыми правнуки ваши,

Были б дети седыми давно.

Ваша молодость — дней бесконечность.

Ни морщин на лице, ни седин.

Вы шагнули из юности в вечность,

Дядя Павел и дядя Фантин.

(Буторов Павел Николаевич, дер. Стрюково; Калининский Фантин Николаевич, дер Старина, призван на фронт из г. Архангельска)

Бабушка Ульяна

Мне бабушка запомнилась немногим:

Лежит в кровати, не поднимет глаз.

На тумбочке лекарства, и тревога

Повисла тяжко в комнате у нас.

Потом мой день рождения —

                                     шесть лет мне.

Не праздник, нет. Мы на погост идём,

Прохладен и неласков ветер летний,

И свежий холм осыпало дождём.

Подумать только: с этих пор — полвека!

Но вспышкою из прошлого тот миг

И не уходит, и цепляет крепко

Такою болью, что из сердца крик!

Ах, бабушка Ульяна, жаль, что сказок

Твоих я слышать в детстве не могла,

А что о жизни — то для чёрных красок

И после много лет — была мала.

А может, просто говорить об этом

Все взрослые не смели с той поры,

Когда они и сами были дети,

А над судьбой висели топоры.

И всё витает отзвук давней драмы,

Хотя отрезок времени велик,

Когда моей десятилетней маме

«Врага народа дочь» пришит ярлык.

А как же ты жила все эти годы

Средь шёпотно расставленных сетей:

Мол, может ли жена врага народа

Учить в деревне грамоте детей?

Как всё перемогла? И что спасало

В той череде неотвратимых бед?

Прости, что о тебе я знаю мало.

И не узнать — ведь мамы тоже нет.

Ах, бабушка Ульяна, без ответа

И твой вопрос остался (твой секрет).

Ушла в шестидесятых ты, а деда

Лишь через тридцать оправдали лет.

Сквозь призму многолетнего обмана

Нам виделись не так страны пути.

Прости за всё нас, бабушка Ульяна,

Твоих потомков и... страну — прости.

(Калининская Ульяна Порфирьевна, Калининский Николай Прокопьевич, дер. Старина.

Дед репрессирован в 1937 году, бабушка умерла в с. Утманово Подосиновского р-на Кировской обл. в 1966 году)

Читать еще - Надежда Мохина "Проводы"